|
ГАДИНА (моноспектакль) |
|
театральный режиссёр и сценограф Андрей Сергеев |
|
Московский новый драматический театр (премьера - 1999г.) |
|
Композиция, постановка и сценография Андрея Сергеева В роли Антонины Ивановны Чайковской, вдовы великого русского композитора лауреат Государственной премии СССР, народная артистка России Тамара ДЕГТЯРЕВА
Художник по костюму—Н.Закурдаева Художник по свету—В.Васильев Звукорежиссёр—Л.Лоевский |
|
Композитор называл ее «гадиной» и своей «ужасной раной». Родные и друзья делали все, чтобы память о ней исчезла. Биографы знали слишком мало... В основе композиции – Личное дело № 2980 Чайковской Антонины Ивановны, находившейся и умершей в Доме призрения душевнобольных императора Александра III, |
|
В марте 2000г. состоялась видеозапись спектакля на ГТК «КУЛЬТУРА» 17 июня 2000г. спектакль впервые показан на телеканале «КУЛЬТУРА» |
|
Отзывы о спектакле... |
|
Говорят, что на похоронах великого композитора Чайковского многие были шокированы надписью на ленте венка: "От боготворившей его жены". Тайна странного брака и неординарных предпочтений гения его друзьями охранялась тщательно. И тем не менее она существовала - русская дворянка Антонина Ивановна Милюкова, пережившая неверного супруга на 24 года и закончившая свои дни в Доме призрения душевнобольных императора Александра III. Забытая жизнь, трагическая судьба, где сплелись любовь и ненависть, недолгое счастье и годы отчаяния, унижение и всепрощение. Судьба, взволновавшая авторов моноспектакля "Гадина" ("эпитет" из уст Чайковского) в Новом драматическом театре - режиссера и сценографа Андрея Сергеева (он же автор композиции) и актрису Тамару Дегтяреву, приглашенную на эту роль из "Современника". Моноспектакль для актера - всегда вызов, почти Голгофа, на которую во что бы то ни стало нужно подняться и не упасть. Удержать в течение почти двух часов внимание зрительного зала, когда тебе никто и ничто не помогает. Нет декораций - откуда красоты интерьеров в полунищей психиатрической лечебнице, лишь обшарпанная казенная койка. Не спрячешься в пышность костюма - бесформенное одеяние, чуть похожее на клоунский балахон. Иногда - смешная немодная шляпка, накладная девическая коса, потрепанная фата, любовно извлеченная из недр старенького чемодана (художник по костюму Наталия Закурдаева). И ни одного вымышленного слова - только факты, только документ: письма, воспоминания, история болезни. Они обжигают, ранят своей жестокостью, такой болью, что не дает возможности жить в здравом рассудке. Оттого и богоугодное заведение - закономерный результат. Все это нельзя просто играть, опираясь на опыт и актерскую технику. В этот страшный омут нужно нырнуть с головой. Как это удается Тамаре Дегтяревой - Бог весть... Но удается. И зрителей она затягивает туда же, не спрашивая нашего на то согласия, - в темный мир галлюцинаций, бреда, страха и одновременно ярких, незамутненных вспышек памяти. Немолодая, усталая, сломленная женщина никак не может (не хочет!) эту память потерять - и творит на больничной койке театр для себя. Снова и снова, год за годом, проигрывает свою жизнь - первую встречу экзальтированной и влюбленной институтки с гением, странную свадьбу, поспешное бегство мужа, его вечные упреки, бедность, унижение, клевету. В который раз спрашивает пустоту, не получая ответа, плачет, жалуется, негодует... И откуда столько достоинства - врожденного, дворянского или подаренного любовью вопреки всему? Достоинство актрисы сообщает достоинство спектаклю, где весьма корректно обошлись с Чайковским и не стали смаковать в угоду моде некоторые интимные подробности его биографии. Да и наше ли это дело?
Тайна странного брака. Трудно быть женой Чайковского. Ирина АЛПАТОВА Газета КУЛЬТУРА №7 (7167) 25 февраля - 3 марта 1999 |
|
Sergeyev turned to the obscure story of Pyotr Tchaikovsky's wife, Antonina. She was a dreamy young noblewoman who idolized the composer and had no idea that when Tchaikovsky proposed marriage she was being used crassly to hush rumors of his homosexuality. After 2 1/2 months more or less spent together, Tchaikovsky abandoned his bride and over the ensuing years he berated and belittled her publicly - calling her such names as "vermin." On the surface, Sergeyev created a neat, accurate production. Disembodied doctors' voices inform us about Antonina's state of health, while swift, silent nurses occasionally bustle through providing hints of action. Antonina, as performed with feeling by Tamara Degtyaryova, rants when she is angry, weeps when she is sad and makes as if she has been crucified when she feels martyred. Degtyaryova works admirably. But, because of the surroundings in which she works, she remains an object to be observed and pitied rather than becoming a figure capable of evoking compassion.
Taking the Easy View of Madness, By John Freedman The Moscow Times, Friday, February 26, 1999 |
|
Видео... |
|
Анонс спектакля на телеканале ТВ Центр |